Научно-исследовательская база данных

«Российские модели архаизации и неотрадиционализма»

Южный федеральный округ, в состав которого входят республики Адыгея,  Калмыкия, а также Астраханская, Волгоградская, Ростовская области и Краснодарский край, с точки зрения культурных портретов составляющих его регионов является, пожалуй, одним из самых «пестрых». В нем, как в микромодели России отразилось многообразие этнических культур народов, населяющих его, что, безусловно, отразилось в особенностях социальной жизни регионов, в их разнохарактерности. Следствием влияния глобализационных, модернизационных тенденций в регионе исследователями названы рост взаимовлияния религий, этносов, культур и локальных цивилизаций. При этом, как подчеркивает З. А. Жаде, здесь сохраняется угроза целостности и безопасности России вследствие усиления противоречий между процессами глобализации и регионализации в межэтнической, конфессиональной и культурных сферах (Жаде, 2011: 96).

В чем заключается упоминаемая нами «пестрота» культурных портретов регионов, входящих в ЮФО? Рассмотрим этот вопрос, обратившись к социально-демографическим данным. В Республике Адыгея самые многочисленные группы населения по национальному составу — русские (63,6%, по данным Всероссийской переписи населения 2010 г.) и адыгейцы (25,8%). Соответственно большинство населения проповедуют православие и ислам. Это индустриально-аграрная республика, чуть более половины населения которой проживают в селах. Республика Калмыкия считается традиционно буддийской, поскольку большая часть населения по национальному составу — калмыки, исповедующие буддизм (57,4% по данным ВПН 2010 г.), вторая по численности группа — русские (32,2%). Сельского населения — чуть более половины (55,9%). Адыгея и Калмыкия тем самым представляют в округе так называемые национальные республики, причем одна принадлежит к исламскому культурному миру (как определяют специалисты в культурной географии, исследующие разнообразие культурных миров в России), другая — к буддийскому. Четыре других региона округа — Астраханская, Волгоградская, Ростовская области и Краснодарский край — в этом плане относятся к русскому культурному миру, поскольку национальный состав их населения более русский: 67,7% — в Астраханской области (второй по численности народ здесь — казахи (16,3%)), 90% — в Волгоградской области, 90,3% — в Ростовской области и 88,3% — в Краснодарском крае.

В целом, несмотря на то, что по общим показателям национального состава округа он выглядит как «русский» (83,75% русских, по данным ВПН 2010 г.), тем не менее, ЮФО довольно сложный в социокультурном плане. Территория ЮФО охвачена интенсивными миграционными процессами, суть которых заключается не в простом перемещении некой массы людей из одной местности в другую, но и в закреплении на ней при условии бесконфликтного существования со старожильческим населением (Ткачев 2007). В этой ситуации особенно важна социокультурная компонента, которая заключается в ознакомлении обеих сторон («принимающей» и «пришлой») с элементами культуры, особенностями менталитета представителей тех или иных этносов. Исследователи А. В. и М. А. Сычевы — одни из первых, опираясь на труды отечественных историков, архивные документы, письма, воспоминания, справочную литературу, представили в своей оригинальной работе своеобразие культурно-исторического развития всех субъектов ЮФО (до выделения из его состава субъектов, ныне входящих в Северо-Кавказский федеральный округ) (Сычев, Сычева, 2008).

Имеющиеся научные исследования процессов модернизации в регионах округа показывают, что модернизационное развитие здесь находится на начальном этапе (Намруева, 2013). Как отмечают члены экспертной группы Института этнологии и антропологии РАН, по основным компонентам текущей конкурентоспособности ЮФО заметно уступает большинству других федеральных округов. Здесь значительно ниже такие показатели, как уровень производительности труда, среднедушевой объем частных инвестиций в основной капитал, суммарный среднедушевой объем собственных бюджетных доходов регионов ЮФО, величина экспорта на душу населения. Округ характеризуются более высокой долей теневой занятости, нелегальной миграцией, существенными размерами теневой экономики и коррупции (Межэтнические и конфессиональные отношения … , 2013: Электр. ресурс).

Проблемы связаны с экономической отсталостью преимущественно аграрного характера регионов, с миграционными оттоками старожильческого населения с потерей высококвалифицированных трудовых ресурсов и притоком малоквалифицированной рабочей силы, прежде всего из стран Южного Кавказа и Центральной Азии. Сочетание с этническими различиями имущественного расслоения, приватизации земли, рынков и других объектов собственности, использование иноэтничных трудовых мигрантов в районах, характеризуемых повышенной безработицей среди местного населения, формирование коррупционных кланов — все это, как считают специалисты из ИЭА РАН, порождает общественную нестабильность и межэтническое напряжение (там же).

Помимо конфликтов, имеющих «экономическую» и «миграционную» природу, на территории округа существует множество внутренних проблем, связанных с высокой традиционностью населения и как следствие — действием культурных факторов при адаптации к трансформационным процессам в ходе модернизации.

В качестве культурных факторов общественной жизни в ЮФО исследователями в первую очередь называется фактор религии. Речь идет о процессе религиозного возрождения, который развернулся на основе возникшего в 1990-ые годы духовного, ценностного вакуума. Восстанавливаются старые и строятся новые храмы, создаются различные объединения светских последователей той или иной конфессии, активно развивается издательская и культурно-просветительская деятельность религиозных организаций. Эти тенденции характерны и для юга России, особенно для республик Северного Кавказа, где исламский фактор в явной или скрытой форме всегда имел существенное значение и регламентировал многие стороны социального бытия. В постсоветский период светская культура здесь стремительно стала подменяться религией. Население, особенно молодежь, активно приобщается к изучению арабского языка, чтению Корана и других религиозных книг. Проблема состоит в том, что активизация религиозного фактора сопровождается не только оттоком русского населения из республик Северного Кавказа, но и интенсивной миграцией мусульманского населения, прежде всего молодежи, в русские регионы юга России, чья культура и образ жизни сложились под влиянием христианских ценностей. Значительная часть мусульманской молодежи приезжает на учебу в крупные города этих регионов, среди которых одним из центров притяжения стал Ростов-на-Дону, занимающий первое место на юге России по количеству высших учебных заведений и числу студентов (Тарасова, 2014: 425).

В Южном федеральном округе представлены все три мировые религии — ислам, христианство (православная и протестантская ветви), буддизм. Конфессиональное пространство в целом здесь условно делится на следующие основные части: 40% — религиозные организации Русской православной церкви (РПЦ); 30% — религиозные организации мусульман; 26,5% — протестантские организации , 3% — буддисты и иудеи, 0,5% — другие религиозные течения. К 2012 г. во всех регионах округа зарегистрировано 3275 религиозных организаций (Поканинова, 2012: 7). Д. Г. Котеленко, изучая конфессиональные границы на Юге России, констатирует наличие достаточно стабильного конфессионального ландшафта, который выглядит следующим образом:

‑ в Краснодарском крае, Волгоградской и Ростовской областях наиболее многочисленны приверженцы православной церкви и неопротестанты;

‑ в Астраханской области, Республике Адыгее достаточно широко представлены РПЦ, ислам и неопротестанты;

‑  в Калмыкии определяющую роль играют как традиционные для региона вероисповедания (буддизм, православие), так и интенсивно проникающие сюда ислам и неопротестантизм (Котеленко, 2009).

Православная церковь в ЮФО стремится занять более активную позицию в воспитании подрастающего поколения. Вопрос воспитания в традициях православной культуры, по мнению РПЦ, особенно актуален в среде молодого поколения, а также в общеобразовательных школах. Первый съезд  православной молодежи юга России состоялся 28 ноября 2003 г., став важным событием в современной жизни южнороссийского региона. По мнению РПЦ, большую роль на этой территории играют СМИ, которые регулярно освящают жизнь православных приходов. В межнациональных отношениях имеется свыше 150 различных факторов, провоцирующих осложнение ситуации противостояния. Особую опасность представляет использование национального фактора в борьбе за передел собственности, ресурсов, в целом за политическую власть. Эта борьба обостряется во время проведения предвыборных кампаний. Действуют также и другие факторы в исторических, культурных, языковых, религиозных сферах (Раздольский, 2011: 114).

Деятели Русской православной церкви на юге России понимают, что нарастание межнациональных конфликтов несет в себе угрозу целостности Российской Федерации и ее национальной безопасности. Поэтому представители РПЦ совместно с лидерами традиционного ислама прилагают немалые усилия для поддержания межрелигиозного и межнационального мира. Руководство конфессий стремится противодействовать деструктивным культам и сектам, как в исламе, так и в православии.

Если смотреть отдельно по республикам, то ситуация складывается следующим образом. В Республике Адыгея, как пишет И. Л. Бабич, в исламские процессы, в отличие от процессов на Северном Кавказе, происходят не в явной, а латентной форме (Бабич, 2014: Электр. ресурс). Исламская община здесь молодая и ее формирование идет более медленными темпами, чем это можно наблюдать в других субъектах Северного Кавказа. Это позволяло мусульманам Адыгеи до сих пор избегать характерного для северокавказских джамаатов раскола внутри исламского общества (Бабич, 2004; Бабич, Ярлыкапов, 2003). При этом, одна из важных особенностей исламских общин Адыгеи, определяющая вектор развития исламского движения в республике, — этнический состав. Его отличает не только широкое представительство других народов Северного Кавказа, но и их преобладание. В 1999 г. военное руководство Южного Федерального округа распорядилось переселить в Адыгею около 4–5 тыс. чеченцев, которые и составили основной контингент общин гг. Майкопа и Адыгейска (Бабич, 2004). Превалирование чеченской мусульманской диаспоры оказывает влияние на формирование характера исламского возрождения в Адыгее: молодые чеченцы исповедывают шафиитский ислам, стремясь распространять его и среди членов адыгейской общины. И. Л. Бабич называет это одним из факторов радикализации исламского возрождения в республике. Другой фактор — близость Адыгеи к г. Краснодару, где сформирована крупная многонациональная мусульманская община, включающая представителей различных этнических групп мусульман. При этом процесс формирования молодого поколения исламских лидеров в Адыгее только в самом начале, здесь нет четко сформированной структуры исламского духовенства (Бабич, 2014: Электр. ресурс).

По мнению отдельных исследователей, Адыгея отчасти повторит тот путь, который был пройден в других республиках Северного Кавказа. Наметившаяся тенденция приобщения молодежи к исламу будет нарастать, поскольку уход в религию остается чуть ли не единственным способом духовного существования в мире, покушающемся, с точки зрения некоторых, на сами основы человеческой морали и нравственности. Однако глобальной реисламизации Адыгеи, в том смысле, как это произошло в Дагестане, Чечне и Ингушетии, в обозримой перспективе, считают исследователи, не произойдет (Цветков, 2011: 117).

В Республике Калмыкия к началу 1990-х годов действовали всего две православные церкви. Первая буддийская община появилась в г. Элисте в 1988 г., у населения республики стал появляться интерес к буддизму как религии, увеличилось количество людей, участвующих в обрядах. Этот интерес был в значительной мере поддержан и развит на государственном уровне. С 1993 г. в рамках действующих федеральных и республиканских законов были предприняты действенные меры по реализации прав граждан на свободу вероисповеданий. Повсеместно в селах, городах республики стали появляться религиозные общины, строиться хурулы, православные церкви, направляться на учебу в буддийские монастыри Индии и Бурятии юноши из Калмыкии. Для координации этой работы в республике Указом Президента республики и Департамент по делам религии, преобразованный впоследствии с Министерством культуры в Министерство культуры, национальной политики и по делам религии. В 1997 г. в центре Элисты была установлена Ротонда с памятником Будды. Построены две арки в восточном стиле, которые украшают центр города и являются его визитной карточкой. Буддийская тематика широко шагнула в искусство, в литературу, стала активно изучаться учеными, обсуждаться на конференциях.

Возрождение буддизма в республике стало одним из аспектов более широкого процесса возрождения национальной культуры коренного населения при активной поддержке республиканских властей. Были приняты государственные программы, законы о калмыцком языке, провозглашенным наравне с русским государственным языком Республики Калмыкия. Официальный статус получили национальные праздники Цаган Зар, Зул. Популяризировались национальные виды искусства, борьбы и пр. (Марзаева, 2012).

Как считает Н. К. Наднеева, вхождение Калмыкии в рыночную экономику породило противоречивые отношения между современным общественным укладом жизни и традициями народа, его культурой, бытом, основанным на учении буддизма (Наднеева, 2001). А поскольку, по подсчетам Б. В. Дорджиевой, в Республике Калмыкия до 80% автохтонного населения занято в аграрной архаичной по характеру этноэкономике, в которой продуцируется неучитываемая составляющая экономики — теневая экономика — проблема развития региона приобретает особую остроту и имеет огромное значение (Дорджиева, 2014).

Отдельные ученые считают, что современные калмыки в своем обращении к традиционной религии видят не только этническую идентификацию. В своем большинстве они посещают хурул, слушают службы, чтобы решить каждодневные проблемы («продлить жизнь», «устранить препятствия», «открыть дорогу» для успешного дела, успехов в учебе и т. д.), т. е. воспроизводят архаическую практику определенного социального контракта с судьбой, с «вышестоящими» силами, управляющими нашей жизнью (Намруева, 2012). В той связи М. С. Уланов пишет, что большинство калмыков имеют весьма слабые представления о буддизме. Хурулы в основном занимаются обрядовой деятельностью, что приводит к тому, что буддизм для верующих ассоциируется главным образом с выполнением определенных ритуалов (Уланов, 2008: 134). Несмотря на то, что в Калмыкию регулярно приезжают буддийские учителя, которые дают публичные лекции, основная масса населения остается в настоящее время в стороне от изучения буддизма.

В Астраханской области доминантное положение в силу численного превосходства занимает русская этническая культура, тем не менее, подчеркивает С. И. Кулибаба, населенные пункты региона несут на себе отпечаток местного этнического окружения, частично из-за ассимиляции, частично из-за миграционных процессов. Определенную роль в возрождении русских традиций играет Русская православная церковь (Кулибаба, 2005). При этом усиливающиеся миграционные тенденции привели к тому, что в область все больше становится пространством взаимодействия и пересечения ареалов ислама: «приволжско-уральского», «северокавказского» и «закавказского» (Зелетдинова, Лагуткин, 2008: 76). В условиях мигрантофобии, присутствующей практически во всех регионах округа, активизировались общественные объединения, ратующие за возрождение национальных культур, традиций, однако, при этом имеющие  достаточно выраженные мотивы противостояния «своих» и «чужих». В этом плане известны выступления, территориальные споры казачьих движений Астраханской области, а также Калмыкии и др. (Антропов, 2003; Зелетдинова, Лагуткин, 2008).

Особенности религиозной ситуации в Волгоградской области обусловлены ее пограничным положением с Казахстаном, Северным Кавказом и Закавказьем, связями с Нижневолжским и Средневолжским регионами. Здесь представлены такие традиционные религиозные направления, как православие, католицизм, ислам, иудаизм; протестантские и буддистские организации, а также новые религиозные организации и движения, возникшие в конце ХХ века. Самой большой по численности зарегистрированных общин в Волгоградской области является Русская православная церковь (Московский патриархат) (Беликова, 2007).

Как отмечают авторы — члены экспертной группы ИЭА РАН, в целом, этнический и религиозный факторы в регионе активно эксплуатируются неформальными националистическими и религиозными общественными и политическими организациями, в первую очередь радикальных националистических и религиозных объединений, основывающих свою деятельность на эксплуатации антимигрантских настроений. В конце первого — начале второго десятилетия 2000-х гг. ключевыми формами активности местных радикальных националистов стали проведение публичных акций и организация групп сторонников. В 2011 г. различного рода публичные акции — «русские марши», факельные шествия, автопробеги, «дни здоровья» и т. п. — проводились с периодичностью примерно раз в месяц (Межэтнические и межконфессиональные отношения … , 2013: Электр. ресурс). В Ростовской области самой крупной и влиятельной религиозной организаций является Ростовская-на-Дону епархия Русской Православной Церкви Московского Патриархата. На втором месте по количеству организаций стоит Союз Церквей Евангельских христиан баптистов. Заметна в области деятельность мусульман, которых насчитывается более 300 тыс. чел. Исламский фактор имеет существенное влияние на изменение этнического состава области. Непрекращающееся соперничество исламских лидеров, представляющих традиционный ислам, является одним из факторов, способствующих распространению влияния сект экстремистской направленности (там же: 99).

В целом, активно исследуемая учеными тенденция религиозного неотрадиционализма в регионах округа взаимосвязана с геополитическим, политическим, экономическим и социальным факторами. При этом, как отмечает Е. Б. Поканинова, это сопряжено не только с положительными факторами возврата к традициям, роста национального и культурного самоуважения, но и с отрицательными: разжиганием национальной вражды, конфликтов, социальных и национальных взрывов (Поканинова, 2012: 7).

Особым проявлением неотрадиционализма в округе стало широкое казачье движение. Казачьи народные традиции в течение всего советского периода практически не исследовались. Не только столичные, но и многие местные ученые долгое время полагали, что на Дону происходила постепенная деградация русской крестьянской традиции. Проблема сохранения и развития традиционной культуры актуализировалась в период кризисов и утраты этнической идентичности.

Этническая составляющая казачьего возрождения присутствует в документах практически всех казачьих организаций юга России. В этой связи ученые делают вывод о довольно сильной степени этнической идентификации участников движения в 1990-е гг., укорененности идеи «казаки — самобытный народ» (Рвачева, 2014: 405). В Уставе Краснодарского края в 1995 г. территория края была объявлена исторической территорией формирования кубанского казачества, а также был принят Закон о реабилитации кубанского казачества. В 1993 г. в Ростовской области принималась программа возрождения казачества, возможности возрождения традиционного уклада жизни, культуры и обычаев донского казачества. Этническая составляющая казачьего возрождения в Астраханской области проявилась в признании репрессивной политики в отношении казачества как геноцида и в присоединении к отмечанию даты 24 января как скорбной для казачества даты (там же: 407).

Федеральная целевая программа поддержки казачьих обществ предусматривала возможность возрождения казачьих поселений, развитие казачьего самоуправления, сохранение и развитие казачьей культуры. Основными событиями этнокультурного развития казачества являлись различного рода фестивали традиционной культуры, фольклорные фестивали, проведение казачьих скачек, празднования исторических событий, имеющих значение для казачества (празднование юбилея атамана Платова, событий Отечественной войны 1811 г. и т. д.). Правда некоторые исследователи считают подобные мероприятия свидетельством кризиса этнокультурного развития казачества. В качестве основного доказательства своим утверждениям они приводили низкие показатели самоидентификацию казачества, проявившуюся во всероссийских переписях населения. В 2002 г. по всей России казаками себя назвали 140 тыс. чел. (из них больше 130 тыс. чел. по югу России), а перепись 2010 г. зафиксировала резкое падение по стране — 67573 чел. Одновременно с этим наблюдается рост казачьих организаций этнического характера. В Волгоградской области таких национально-культурных автономий официально зарегистрировано 5. Некоторые из них имеют высокую номинальную численность — до 20 тыс. чел. (там же: 407).

Тем не менее, исследователи процессов возрождения традиционной культуры казачества юга России отмечают большую роль фольклорных казачьих коллективов, которые синтезировали собирательскую, исследовательскую и практическую деятельность в сфере сохранения и возрождения не только песенной традиции, но и других сфер духовной и материальной культуры донских казаков. Деятельность таких коллективов, пишет Ю. И. Перцева, демонстрирует значимость и востребованность культурных традиций в современном возрожденческом казачьем движении (Перцева, 2014: 382). Другие исследователи казачества отмечают роль престольных праздников, являющихся, по их мнению, лучшими образцами возрождения народных праздников (Рыблова, 2010).

Обзор научных исследований проявлений архаизации и неотрадиционализма по регионам Южного федерального округа показывает внимание ученых прежде всего в двум из них — религиозному неотрадиционализму, а также казаческому движению как особой форме неотрадиционализма, которые безусловно сопровождаются и рядом других архаизационных тенденций и форм неотрадиционализма. При этом, во-первых, очевидно, что религиозный неотрадиционализм является значительным фактором в социокультурной жизни, в ее особенностях, а также проблемах. Он представляет собой и адаптационную стратегию населения к современным реалиям размытых ценностей трансформирующегося общества, а также может выступать и источником социальной нестабильности, межэтнической напряженности. В массовом обращении к религии, подразумевающем сознательный выбор определенной веры, присутствует и архаическая составляющая — мифологичность мышления и практика «договора» с потусторонними силами для решения своих проблем. Во-вторых, религиозное возрождение, связанное в том числе с противопоставлением традиционных ценностей с ценностями либерализма, обусловленное с неприятием людей чуждых установок, преимущественно западного происхождения, входит в противоречие с задачами модернизации, поскольку последняя проводится часто без должного внимания к культурным традициям реформируемого общества. В-третьих, казачье движение с одной стороны, также выполняет адаптационную функцию, играет этномобилизующую роль для населения в условиях социальной трансформации. Оно само по себе представляет собой комплекс форм неотрадиционализма (фольклорной, военно-патриотической, идеологической, праздничной, религиозной и пр.). Соответственно также это и довольно сложный социальный феномен, имеющий потенциал социальной нестабильности. 

Библиография научных работы по регионам округа

Сообщения СМИ по регионам округа