Тема архаики стала на сегодня одной из самых актуальных в обществознании в связи с нынешними социальными процессами в большом числе обществ, прежде всего трансформирующихся, в которых проявляются обращения общества, социальных групп к архаическому прошлому, возрождаются элементы древних культурных программ, т. е. очевидно проявление архаизации общества. Отдельные научные социальные дисциплины активно изучают вопросы «второй жизни» архаики в общественных сферах (Ламажаа, 2009). В целом научное знание накопило достаточно большой опыт изучения архаического культурного наследия общества, вышло на серьезный теоретический уровень понимания места архаики в социальной истории. Решение проблемы архаизации обусловливает необходимость социально-философского исследования, основывающегося на решении фундаментальных вопросов соотношения социальных процессов, культурного и человеческого детерминант истории.
Архаика — архаизация общества — социальная трансформация
Один из ключевых терминов проблемы — «архаика» (от греч. archaikos — «старинный», «древний»). Для теории, исследующей социальные процессы, архаика — это ранний этап становления общества, формирования основных черт его культуры; это временной отрезок. Архаика здесь синонимична древности. При этом древность у каждого общества, его архаический период имеет свои хронологические рамки. Говорить о некоей всеобщей архаике, даже если речь идет о наиболее общих типах обществ, представляется малопродуктивным делом. Архаикойможно назвать и культуру общества, соответствующую архаическому периоду его истории. В этом смысле архаика и архаическая культура — это одно и то же. И здесь ее анализ производится в соответствии с трактовкой авторами такого сложного и многогранного понятия, как «культура». Можно говорить о культуре (и об архаике) как духовной и материальной сферах общества, программе общепризнанных идей и ценностей, системе категорий мышления и пр. Хорошо известной в отечественной гуманитарной мысли является традиция анализа российской архаики как особого расколотого, полярного содержания культуры, заложенного в архаический период истории. Об этом писали Н. О. Лосский, С. А. Аскольдов, Н. А. Бердяев, а также А. П. Давыдов, А. С. Ахиезер и др.
Мы рассматриваем архаику как культуру, сформированную на раннем (древнем) этапе социальной истории, представляющую собой систему практик солидарных действий, освоенных в ходе взаимодействия общества с природной средой и другими обществами, и выраженных в общественном сознании (менталитете). Архаическая культура как система практик общественных действий состоит из самых простых, но при этом надежных, эффективных способов взаимодействия древнего общества и его индивидов с природной и социальной средой. Поэтому архаика разных обществ содержит много общего. В. Г. Федотова подчеркивает, что архаика — это «нечто укорененное, что оживает при всех социальных турбулентностях и представляет собой проявление исторически сложившегося социокода, который глубоко впитался в психику и культуру народа» (Федотова, 2009: 3–19).
Обращение общества к архаике в период кардинальных социальных изменений — собственно тема социальной архаизации — в работах отечественных авторов далеко не всегда определяется в своей главной характеристике — как социальный процесс. Один из немногих авторов, который четко придерживаются данной трактовки, — А. С. Ахиезер. Мы полагаем, что с периода 1990-х годов в России и других государствах постсоветского пространства наблюдается архаизация именно как социальный процесс, который имеет специфическую природу, субъектов, факторы и особенности проявления (Ламажаа, 2013).
Возвращение к прошлому, в том числе архаическому, можно назвать универсальным социальным механизмом, присущим практически всем обществам на протяжении всей их истории. При этом мы подчеркиваем, что речь идет о процессах обращения к архаике, обусловленных, спровоцированных социальными изменениями. Исследователи в таких случаях говорят о появлении пережитков, рецидивов в ходе эволюции обществ (Э. Тейлор), об «архаизме» как попытке вернуться в прошлое (А. Тойнби), действии механизма инверсии, возвращающего опыт догосударственной культурной жизни (А. С. Ахиезер) и пр. Для определения подобных процессов можно использовать термин «архаизационные тенденции», понимаемый нами как направленность, склонность, стремление индивидов, социальных групп, социума к архаическому социокультурному опыту, что проявляется в разных по формам ориентациях на архаические социальные практики и культурные смыслы, возникающие в условиях социальных изменений. В самом общем виде абстрактная модель архаизационных тенденций содержит в себе: фактор или совокупность факторов (причины) для возникновения тенденции архаизации; направление тенденции — обращение субъектов к архаическому прошлому общества; некое развертывание процесса во времени, а также определенные результаты.
История показывает, что возрождение архаики само по себе не является деструктивным процессом, оно не равнозначно хаотизации и деструкции. Оно выступает как ресурсосберегающий и обеспечивающий выживание социальный механизм — за счет максимального упрощения и одновременного упорядочения социокультурной жизни (Хачатурян, 2009: 143–144). Он позволяет обществу, группам, индивидам сохранять свою идентичность и социальный порядок в кризисных условиях. Эволюционное развитие обществ проходит сложный путь, социальные изменения могут разрушать сложившиеся социальные структуры, институты, связи и в переходные периоды, когда новые, возможно, более сложные структуры еще не построены, не начали нормальное функционирование. Поэтому обращение общества к архаической культурной программе представляется чаще всего временным средством обращения общества к надежным, проверенным способам взаимодействия с природной и социальной средой, до завершения переходного периода. Однако в ряде случаев актуализация архаики может обернуться инволюцией как системным упрощением, обратным развитием.
Для понимания вариативности архаизационных тенденций исходя из тезисов В. М. Хачатурян (Хачатурян, 2009: 40–41), можно выделить основные критерии для их классификации. Возвраты к архаике рассматриваются как системные или несистемные в зависимости от сфер распространения. Первые представляют собой процессы, затрагивающие социальные структуры как полностью, так и частично. Полностью упрощающие социальную структуру процессы — это очевидно полные регрессы (инволюции) обществ, которые чаще происходили в эпоху древности и были характерны для обществ ранней государственности. Частично затрагивающими социальные структуры процессами можно считать архаизации, происходящие в ходе общесистемных структурных изменений, ведущих тем не менее не к упрощению, а к дальнейшему развитию общества, в том числе в сторону его усложнения. Несистемные обращения социума к архаике, т. е. не затрагивающие функционирование структур, могут проявляться как тенденции в определенных сферах общественной жизни или выступать в единичных формах (например, возрождение архаического социального института, элементов архаической культуры). В качестве таких тенденций можно назвать и использование современной массовой культурой архетипических мифологических структур сознания (см.: Костина, 2011: 306–344).
В зависимости от субъектов (носителей) можно говорить о всеобщей архаизации — архаизации общества (абсолютного большинства населения или его значительной части). Архаизация на уровне индивида происходит при наличии в нем архаического потенциала, предопределенного тем, что в основе фило- и онтогенетического развития человеческого мозга и психики лежит ведущий принцип развития всех систем возрастающей сложности. Макро- и микроуровни архаизующих тенденций взаимосвязаны, но архаизация на уровне индивида лишь представляет «исходный пункт», потенциальную возможность для разворачивания социальной архаизации (Хачатурян, 2009: 42).
Варианты архаизации общества возможны также по территориальному критерию: единые общетерриториальные и анклавные (региональные, локальные). Основой для выделения подобных вариантов, очевидно, следует считать этнокультурную целостность обществ, так как мультикультурные общества всегда будут демонстрировать этнокультурное разнообразие социальной жизни и социальных процессов, особенно ярко заметное при анклавности проживания этнокультурных образований. Региональные варианты архаизаций могут выступать как вариации общей архаизации или разворачиваться как самостоятельные архаизационные «островки» в относительно благополучном обществе. В первом случае можно говорить об архаизации разной степени проявленности, как в регионах постсоветской России. Во втором — о деградации общественной жизни, например, в отдельных городах, функционирование которых было нарушено по разным причинам. Эти территории могут стать «городами-призраками», даже будучи в составе стабильно развивающегося государства.
По степени преодоления обществом стихийного обращения масс к архаическому опыту рассматриваются преодолеваемая архаизация (адаптационная) и та, которая «одолевает» само общество, приводит к регрессу, упадку и даже гибели (разрушительная и близкая по сути к инволюции). Это вариации вышеназванных типов возвратов к архаике.
Можно усматривать вариации и в зависимости от степени «чистоты» архаического наследия, которое возрождается и теоретически может быть вычленено и отделено от более поздних пластов традиционной культуры. Можно выделять и факторы, приводящие к возрождению архаики в обществе, вплоть до его регресса: внешний (природно-климатический, войны, межкультурное взаимодействие и пр.), внутренние (социокультурные мутации обществ, демографический рост и пр.) (Коротаев, 2003). Само различение внешних и внутренних факторов достаточно условно, так как, например, усложнение обществ, возникающее в ходе появления государственности, ее изменения (под действием внутренних факторов), подразумевает и наличие внешних факторов (например, «вызов» соседних государств).
Рассматриваемый нами тип архаизационных тенденций представляется наиболее сложным, наименее изученным и очень актуальным в свете современных социальных проблем России: возрождение архаики (архаизация общества) в период социальных кризисов трансформационных процессов. Особенность его заключается в иной природе. Если общества древности переживали кризисные регрессы в рамках системных эволюционных перемен, усложнений, то новым типом архаизации стали возвраты к архаике в ходе революционных, трансформационных изменений общества.
Можно говорить о двух «полях» общественной эволюции (Флиер, 2011: 494–495), на которых разворачиваются архаизационные тенденции: эволюционном типе динамики (и соответствующим ему архаизационным тенденциям традиционных обществ) и революционном «скачке» (и –– архаизации общества периода социальной трансформации). На сегодня второй тип является наиболее распространенным в связи с изменившейся системой обществ в мире. В ходе его трансформируется само общество, что может сопровождаться значительным кризисом. Архаизация в этом случае возникает как реакция на кризис, усложняя процесс трансформации.
Как и всякий социальный процесс, архаизация общества может рассматриваться как социальная развивающаяся система, и соответственно к ней применим системно-генетический подход. С его помощью выделяются сущностные черты процесса. Во-первых, архаизация общества носит процессуальный характер, т. е. представляет собой процесс взаимовлияния культуры и социальных отношений, выражающийся в актуализации культурных смыслов под воздействием социальных изменений и влияющий, в свою очередь, на социальную жизнь. Во-вторых, архаизация общества представляет собой своего рода направленный процесс в виде обращенности общества к прошлому культурному опыту, попытки вернуть старые архаические программы в условиях кризиса реформирования (ставящего целью введение новых программ). Эта направленность имеет адаптивное свойство социума, представляет собой один из его социальных механизмов, обеспечивающих его выживание и развитие. В-третьих, архаизация общества возникает как стихийный, нерефлексируемый процесс, охватывающий значительную часть населения (массы). В-четвертых, архаизация общества тесно взаимосвязана с наиболее значительным типом социальных изменений — социальной трансформацией, возникая как реакция на сложности изменения природы общества, воздействуя на сам процесс социальной трансформации. До сих пор в научной литературе вопрос о соотношении между ними не освещался, хотя сама взаимосвязь эта очевидна для многих авторов. Например, в трудах по проблемам реформирования России отмечается непременное присутствие контрреформационных ответов общества (Ахиезер, 1997; Ильин, Панарин, Ахиезер, 1996 и пр.). В работах, посвященных проявлениям архаизации, много внимания уделяется общности факторов собственно трансформаций и архаизаций.
Проблематика социальных трансформаций встала впервые перед западной наукой, которой необходимо было осмыслить процессы и результаты промышленной, социальной, политической революций в Европе со второй половины XVIII в. В XIX в. проблема социальных трансформаций решалась в рамках эволюционных и революционных теорий. ХХ в. — богатый на трансформационные процессы — дал много материала для социальных наук (Ламажаа, 2011). Для отечественной социальной мысли понятие «трансформация» приобрело особое значение в конце XX в. в связи со сменой социального вектора развития всего постсоветского пространства. Дискутируются причины трансформации, среди них называются и экономические, и политические, и социокультурные. Появились трактовки реформирования как революционного. В целом происходящее в обществе большим числом исследователей определяется как социальная трансформация (Заславская, 2003; Социальные трансформации…, 2005; Лапин, 2000).
Мы рассматриваем социальную трансформациюкак процесс структурных изменений внутри общества, когда разрушаются одни и появляются другие структуры взаимодействий, интересов, норм, идей, когда изменяются функции между структурными элементами. Социальная трансформация отличается от других типов значительных социальных изменений: морфогенезиса (возникновения совершенно новых социальных условий, состояний общества, социальных структур), трансмутации (модификации, реформации или пересмотра существующих социальных установок), репродукции (компенсаторных, адаптивных, уравновешивающих, поддерживающих процессов, которые позволяют приспосабливаться к окружающим условиям, сохраняя существование общества в неизменной форме) (Штомпка, 1995: 456).
Само направление социально-трансформационных процессов — структурных изменений — рассматривается как процесс перехода общества от традиционного состояния в современное, т. е. в ходе модернизации (осовременивания) общества. Эпоху социальных трансформаций мы относим к эпохе осовременивания — модернизаций традиционных обществ, которая была начата западными обществами при переходе их в Новое время с XVI в. и продолжается до сегодняшнего дня. Тем самым подчеркнем, что наше исследование основывается на положениях теории модернизации.
Суть кардинальных социальных изменений, которые сопровождают модернизацию, проясняют понятия «традиционное общество» и «современное общество» (современность). Подобные дихотомии ведут свою историю с работ Г. Спенсера, М. Вебера, Э. Дюркгейма, Г. Мейна, Р. Редфилда и др. Мы рассматриваем модернизацию в русле работ В. Г. Федотовой. Традиционные общества, как она пишет, являются исторически первыми. Это общества, воспроизводящие себя на основе традиции и имеющие источником легитимации активности прошлое, традиционный опыт. В процессе модернизации происходит переход к современному обществу, для которого характерны: преобладание инноваций над традицией; светский характер социальной жизни; поступательное (нецикличное) развитие; активный деятельный психологический склад; преобладание универсального над локальным и др. (Федотова, 1997: 32–50). Переход традиционного общества к современному (модернизация) –– это, по сути, переход к своей противоположности, поэтому драматичен, не всегда сопровождается удачами реформирования, ему грозят откаты, тупики развития, различного рода осложнения.
В качестве одного из последних и выступает архаизация общества — процесс массового стихийного обращения к архаическому культурному наследию, возникающий в условиях кризиса социальной трансформации. Подчеркнем тот факт, что социальная трансформация не всегда сопровождается архаизацией. Последняя выступает лишь показателем его кризисности. В общественных сферах в этом случае распространяются архаические формы социальных связей, отношений, институтов, социальных практик, соответствующие им нормы, ценности культуры, которые начинают корректировать структурные преобразования или существенным образом менять их, определяя тем самым особый характер, вариативность как собственно социальной трансформации, так и хода модернизации конкретного общества.
В понятии архаизации подчеркивается реакционное противодействие, но не самим структурным изменениям, а той ситуации кризиса, которая сопровождает трансформацию. Причем реакционность эта неосознанная, эмоциональная. Чем более кризисно проходит социальная трансформация, тем большим кризисом это сопровождается и тем сильнее проявляется архаизация. Чем сильнее проявляется архаизация, тем более драматичной разворачивается социальная трансформация.
Архаизацию нельзя назвать непреодолимым процессом. Многое зависит от характера реформ, от способов их реализации. Главной причиной масштабности архаизации является большое отличие целей реформ, идеалов социальной революции от культурных идеалов общества. Предпосылкой, условием для развития процесса архаизации является степень «преодоленности» самой архаики обществом. Если архаика в значительной мере сохранилась, то общественный возврат к ней в условиях кризиса социальной трансформации будет масштабным, что существенным образом затруднит прохождение трансформационных процессов, модернизацию.
Несмотря на тот факт, что Запад в своем эволюционном развитии и становлении как современного общества в наибольшей степени преодолел свою архаику, исследователи отмечают в нем значительное проявление архаики, связывая этот вариант архаизации с массовизацией — с развитием массовой культуры, которая рассматривается в рамках теории индустриального общества с 1960-х годов (Дж. К. Гэлбрейт, У. Ростоу, Р. Арон, Э. Тоффлер, Д. Белл и др.). Массовая культура, как определяет А. В. Костина, способствует стабилизации общественной системы через конструирование особой виртуальной надстройки над реальностью. Эта квазиреальность создается в том числе через мифологизацию реальности и создание особых структур массового сознания, которые базируются на архетипах, близких по своим характеристикам к представленным в архаических мифах (Костина, 2011: 18–19). Субъектом массовой культуры является особая профессиональная группа, которая создает ее артефакты в соответствии с законами социальной психологии и рыночных отношений. Соответственно массовая культура, массовизация представляется нам явлением иного порядка, чем архаизация, которая не проектируется, не создается специально, не имеет специального управления и может захватывать собой в итоге и инициатора реформ в обществе — власть.
И теория модернизации, и теория индустриального общества подчеркивают близость российских социальных процессов ХХ в. к западным, несмотря на все особенности социокультурного развития России. Здесь также осуществлялась модернизация, хотя и иным способом, чем на Западе; также начиная с 1920-х годов разворачивались процессы индустриализации, изменялся общественно-политический строй и провозглашалась «власть масс» (там же: 189). А. В. Костина усматривает уже на начальном этапе советской истории формирование массовой культуры. Однако она имеет свои особенности: доминирование традиционных, доиндустриальных, в том числе религиозных, ценностей, тесно связанных и с социалистическими идеалами — коллективизмом, жертвенностью, аскетизмом, и отрицание достатка, индивидуального успеха, комфорта, стабильности и пр. (там же: 177–186). Именно поэтому, несмотря на тот факт, что создание советского общества строилось путем мобилизационной модернизации, социально-трансформационные процессы в нем не сопровождались кризисом. Новое советское общество, пишет А. С. Ахиезер, само возникло как результат мощной волны локализма и строилось на основе норм общинно-уравнительной культуры (Ахиезер, 1997: 358–359). Общество было индустриально развитым, однако в нем по-прежнему доминировали традиционалистские ценности. Лишь «догоняющая» форма модернизации 1990-х годов в России (Федотова, 1997) привела к социально-трансформационным процессам с кардинальной сменой идеалов, ценностей и пр., что повлекло за собой значительные кризисные явления, в том числе архаизацию.
Причинами архаизации общества следует назвать кардинальные реформы, инициированные властью с целью модернизации общества и не согласующиеся с культурными традиционными особенностями модернизируемого общества. Это, по нашему мнению, приводит к кризису социальной трансформации, социальной анархии и соответственно –– дезориентации, дезорганизации значительной части общества, которая становится носителем архаизационных тенденций и в конечном счете субъектом архаизации, поскольку вынуждена с целью выживания обратиться к архаическим культурным смыслам и социальным практикам. Субъектыархаизации могут принадлежать ко всем социальным слоям, и общим для них является ориентация на архаику.
В структуре феномена архаизации обществавыделяются на начальном уровне изменения в состоянии социальных объектов — распространение в обществе определенного социального самочувствия (ощущения разного рода потерь). Следующий уровень –– оценка обеспеченности людьми своих базовых потребностей (которые можно рассматривать на основе известной пирамиды потребностей А. Маслоу) и ориентация на действия с их скорейшим удовлетворением, которая осуществляется в условиях социальной анархии и соответственно в форме наиболее простых, эффективных, надежных архаических социальных практик. В их числе были самообеспечение и обеспечение защиты древних локальных групп от других групп. В условиях распространения подобных практик происходит пересмотр социальных и даже космологических категорий сознания людей, происходят изменения в их содержании. В общественном сознании распространяются архаические мифы, образы, концепты, смыслы. На третьем уровне структуры рассматривается влияние этих архаических смыслов на социальные связи, социальные отношения, на характер функционирования социальных институтов.
В современной литературе архаизации часто отводится роль деструктивного процесса, выражающегося в отсутствии резервов общества для решения задач реформирования. Однако мы не склонны рассматривать этот феномен столь однозначно. Он внешне выступает как противодействие реформам, задачам осовременивания общества. И при определенных условиях может действительно привести к определенному тупику развития. Но архаизация, как и прочие архаизационные тенденции, реализует функцию самосохранения системы в условиях кризиса социальной трансформации. Она диктует необходимость корректировки социального реформирования с целью сохранения социокультурных основ самобытности общества. В процессе архаизации, по сути, заложен потенциал двух типов — деструктивный и конструктивный.
Архаизация - традиционализм - неотрадиционализм
Понятия «архаизация», «традиционализм», «неотрадиционализм» активно используются в современном социальном, гуманитарном знании для анализа социальных процессов. Они подразумевают реальные процессы обращения к традиционному прошлому общества и соответствующие концепции в науке. Между понятиями много общего, у исследователей одно поле для работы. Однако у каждого из этих терминов есть свои нюансы, интересующие представителей разных дисциплин в рамках их исследовательских парадигм. Объединение этих тем — редкий сюжет, тем более что теоретически и методологически понятия «архаизация» и «неотрадиционализм» в отличие от понятия «традиционализм» еще недостаточно проработаны.
Попытаемся сформулировать суть этих понятий, определить основное соотношение между ними, чтобы внести лепту в теоретические исследования в целом и, возможно, обозначить мостик для развития междисциплинарных работ.
В первую очередь обратимся к термину «архаизация». Наиболее проработанными по проблемам архаики, архаизации являются исследования философов, филологов, искусствоведов, а также психологов, антропологов. По постсоветской социальной архаизации в России написано много работ, но определения сути архаизации встречаются редко. Одно из наиболее внятных определений дал отечественный философ А. С. Ахиезер, первым в постсоветское время поставивший вопрос о методологии изучения архаизации. По его мнению, «архаизация означает следование культурным программам, исторически сложившимся в пластах культуры, сформировавшихся в более простых условиях и не отвечающих сегодня возрастающей сложности мира, характеру и масштабам опасностей. На кризис люди отвечают возвратом к старым идеям, т. е. архаизация выступает как форма регресса» (Ахиезер, 2001: 89).
Архаизация в представлении философа — составной элемент истории страны, который проявляется в российском обществе в разных формах. Архаизация сталкивается со стремлением к реформам, прогрессу, и это создает картину социокультурного раскола в обществе. Для анализа данного явления автор пишет о смутах XV и XVII вв., а в ХХ в. — о двух национальных катастрофах 1917 и 1991 гг.
В целом обзор современных российских исследований по архаизации общества позволил нам сделать ряд обобщений (Ламажаа, 2009). В том числе выделить три основные позиции — отношения к явлению: 1) современная ситуация, по мнению ряда исследователей, основана на радикальном разрыве с советской социокультурной системой и одновременно ориентирована на возврат к дооктябрьским ценностям разных периодов, например средневековой Руси, или Средневековья как такового, или петровской России и пр.; 2) постсоветская Россия — прямое продолжение или воспроизведение советской России (в качестве аргументов приводятся примеры сохранения номенклатуры, воспроизводство ряда культурных образцов и пр.); 3) в массовом и элитарном сознании присутствуют некие культурные константы, традиции-архетипы, заложенные в русской ментальности, детерминирующие всю историю страны.
В данных подходах вопрос о том, какие идеи, программы культуры следует считать архаическими — «старыми», решается по-разному. Далеко не всегда исследователи архаику трактуют как древность. А ведь слово «архаика» этимологически восходит к греческому archaikos — «старинный, древний» и означает ранний этап в историческом развитии какого-либо явления. Исследователи часто ставят просто знак равенства между «архаизацией» и «традиционализмом». Соответственно, говоря о современной архаизации, ученые могут подразумевать актуализацию различных пластов культуры, периодов истории России. Поэтому архаизация в работах получает разные очертания, архаика становится то далекой древностью, то «близкой», а то и вовсе не древностью.
Как же сформулировать суть архаики и архаизации, причем в методологическом ключе?
Для этого сначала обратимся к родственному понятию — традиционализму. Под ним понимают и приверженность традициям и в более широком смысле также ориентацию индивидуального, группового или общественного сознания на прошлое. Известно классическое манхеймовское понимание традиционализма как неотрефлексированной массовой реакции низов на изменения социума (Манхейм, 1994: 593). Кроме того, традиционализм может быть определен и как своеобразная «народная идеология» (Рюде, 1984). В. А. Ачкасов утверждает, что традиционализм является целостным естественным мировоззрением, в котором все историческое наследие общества выступает как значимая позитивная ценность (Ачкасов, 2004).
В наиболее общих чертах, архаизация и традиционализм — как социальные явления представляют собой ориентацию на прошлое общества. Потому исследователи часто используют их как однопорядковые термины. Однако проблема заключается в том, что архаизация, традиционализм, а также неотрадиционализм имеют свои особенности. Изучение этих особенностей, на наш взгляд, углубляет наше понимание социальных процессов, дает и теоретические знания, а также решает вопросы и практического плана.
В теориях традиционализма историческое наследие общества анализируется с помощью понятия «традиция», которому исследователи дают самые разные определения. Наиболее распространенным из них является рассмотрение традиций как элемента культурного наследия и как механизма его передачи от поколения к поколению. Сам традиционализм в этом случае расценивается как выбор, направленный на сохранение традиций, приверженность им в противовес инновациям и/или всего того, что грозит разрушениям, изменениям традиций. Соответственно второе ключевое слово здесь — «инновации», и в социальных процессах акцент делается на соотношении двух противоположных по смыслу понятий. И традиции, и инновации могут формироваться в разные исторические периоды.
В теории архаизации сама архаика, на наш взгляд, должна определяться как категория диахронического плана, как древность — начальный этап в развитии. Соответственно архаизация в обществе предстает как обращенность не просто в прошлое, но древнее — архаическое; это актуализация социокультурного опыта времени формирования общества, складывания его основных особенностей. Та же традиция в теории архаизации рассматривается в диахроническом плане, как элемент культуры, широко представленный в архаических, так называемых традиционных обществах. Но рассматриваются традиции только архаические. При этом в качестве архаических основ социальной жизни можно рассматривать не только традиции. Можно анализировать и другие понятия, раскрытие которых помогает углублять знание о культуре, обществе. Исследователи архаизации пишут об архаических программах культуры, старых идеях, культурных константах, мифологических идеях и др.
В дополнение к понятийному аппарату теории архаизации мы предлагаем использовать понятие, достаточно хорошо разработанное в гуманитарном знании, — «категории культуры» — мировоззренческие универсалии, систематизирующие и аккумулирующие накапливаемый человеческий опыт (Гуревич, 1971; Степин, 1996). Мы можем рассматривать первоначала культуры, которые сложились в начальный, древний ее период или эпоху, сквозь призму категорий культуры, а также вопросы их актуализации в общественном сознании и деятельности в поздние периоды. Именно в системе категорий культуры, как пишет В. С. Степин, складываются характерный для исторически определенного типа культуры образ человека и представление о его месте в мире, представления о социальных отношениях и духовной жизни, об окружающей нас природе и строении ее объектов и т. д. При этом в системе мировоззренческих универсалий В. С. Степин выделяет два основных блока: категории, в которых фиксируются наиболее общие характеристики объектов, преобразуемых в деятельности («пространство», «время», «движение» и т. д.), и категории, характеризующие человека как субъекта деятельности, структуры его общения, его отношений к другим людям и обществу в целом, к целям и ценностям социальной жизни («человек», «общество», «я», «другие», «труд» и т. д.).
Категории культуры — явление историческое, меняющее свое содержание, поэтому применительно к проблематике архаики, архаизации необходимо отделять архаические категории культуры от категорий последующих периодов истории общества. Эпохи изменений в развитии обществ для каждого будут свои. В случае кардинальных перемен в общественных устоях, между эпохами мы наблюдаем периоды трансформаций, слома, социальных катаклизмов и пр. Обращение общества к архаике происходит именно в такое время. В периоды неопределенностей «включается» стратегия самосохранения, стихийно актуализируются старые, проверенные веками представления, трактовки, отношения, прежде всего социального плана: понимания «Я», своих и чужих, форм взаимоотношений между людьми.
Очевидно, что изучение архаизации общества следует начинать с вычленения, анализа собственно архаических категорий культуры. Для исследователей современных социальных процессов будет подспорьем в этом плане школа отечественного медиевиста А. Я. Гуревича, уже проделавшая достаточно большую работу, исследовавшая категории культуры в разных культурах и разных эпохах, прежде всего их архаических пластов.
Не соглашаясь со знаком равенства, которые исследователи ставят между архаизацией и традиционализмом, проясним вопрос, почему говорят и о том, и о другом сегодня. 1990-е годы для России стали временем кардинальных трансформаций, смуты, когда социальная анархия и полная неопределенность в будущем заставили обратиться к прошлому. Актуализировались не только архаические основы культурной жизни. Произошло и обращение к традициям не только древним, но более поздних периодов истории, были попытки «вернуть» дореформенные спокойные времена, было отторжение инноваций. Соответственно архаизация тесно переплелась с традиционализмом. Поэтому для многих исследователей эти понятия практически не различаются. Но подчеркну, что архаизация и традиционализм различаются в обращенности к определенным пластам традиций (архаическому и любым — соответственно).
Что дает нам такое различение? Вопрос в глубине, масштабах, протяженности процессов. Архаическое в обществе представляет собой его первооснову, особенности его культуры, самобытности, поэтому сохраняется в нем гораздо дольше. Оно будет время от времени проявляться, люди будут обращаться к нему во времена социальных катаклизмов, опираться на него как на основу социокультурной идентичности. Традиционализм же (если брать не только приверженность архаическим традициям, но и традициям, сложившимся в последующие времена) в этом смысле постоянно «меняет» свой облик в общем ходе социальной истории. Так, исследователи России 1990-х годов «видели» в обществе попытки возродить и советское прошлое, и досоветское; и феодализм, и даже Киевскую Русь…
Осознанными ли являются в обществе такие обращения к прошлому? Это вопрос дискуссионный и для исследователей архаизации, и для теоретиков традиционализма. Одни утверждают, что происходит бессознательная, стихийная актуализация старого опыта, другие — что процессы регулируются, конструируются сознательно. Выяснение нашей позиции позволит подойти к вопросу соотношения архаизации, традиционализма и неотрадиционализма.
А. Б. Гофман пишет, что в одном из подходов к теории традиционализма традиции трактуются как некие социокультурные гены (биологические «инстинкты» или эйдосы). Нередко в подобных интерпретациях понятие традиции с
