Научно-исследовательская база данных

«Российские модели архаизации и неотрадиционализма»

Этнокультурный неотрадиционализм: методология и онтология исследования

Ю. В. Попков, Е. А. Тюгашев

 

В статье обсуждаются методологические и онтологические проблемы исследования феномена этнокультурного неотрадиционализма. В частности, обосновываются эвристические возможности для решения этой задачи социокультурного подхода, вводится категориальный ряд «традиционизм – традиционализм – неотрадиционализм – посттрадиционализм» для фиксации последовательных исторических форм следования традиции, раскрываются содержание понятия «этнокультурный неотрадиционализм» и его методологические возможности в объяснении механизмов обновления этнокультурных традиций.

 

Тема традиций и их соотношения с современностью в последнее время стала весьма популярной в гуманитарных науках, прежде всего в этнологии. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к материалам IX Конгресса этнографов и антропологов России, проходившего в июле 2011 г. в Петрозаводске [1]. Тема традиций и инноваций была изначально определена в числе основных, и ей посвящено значительное количество докладов на разных секциях.

Для отражения связи традиции с современностью исследователи все чаще используют термин «неотрадиционализм». Актуализация проблемы неотрадиционализма вызвана необходимостью осмысления особенностей сохранения и развития традиционных локальных культур в условиях усиления процесса глобализации. Одно из противоречий этого процесса состоит в том, что в ответ на унифицирующие тенденции развития повсеместно растет стремление представителей этнокультурных сообществ возрождать традиции и поддерживать культурное своеобразие.

Проблеме неотрадиционализма посвящена значительная литература [см. прим. 1; 4; 12;14]. Наряду с неотрадиционализмом дано описание феномена социокультурного неотрадиционализма [10]. Фиксация ими тесной связи неотрадиционализма со стремлением к укреплению этнической идентичности позволяет поставить вопрос о выделении феномена этнокультурного неотрадиционализма.

Данное выделение представляется естественным, так как опирается на обширный массив исследований этнокультурных традиций. Понятия традиционализма и неотрадиционализма могут рассматриваться как абстрактно-общие средства описания полученного в результате этих исследований материала, а понятия социокультурного традиционализма и этнокультурного традиционализма и соответствующих видов неотрадиционализма – как более конкретные методологические средства, способные раскрыть специфику развития традиций. Обоснование понятия «этнокультурный неотрадиционализм» и раскрытие его методологических возможностей в объяснении механизмов обновления этнокультурных традиций являются основными задачами настоящей статьи.

Понятие этнокультурного неотрадиционализма представляет собой результат теоретико-методологической рефлексии, опирающейся на сложившуюся исследовательскую практику. Соответственно, конкретное содержание этого понятия необходимо определяется исходными теоретическими позициями и способом введения. Очевидно, что при всей универсальности понятия «традиция» в условиях плюрализма философской мысли каждое исследовательское направление расставляет собственные акценты в описания феномена традиция, что находит отображение как в содержании понятия «традиция», так и в содержании производных от него понятий «традиционализм», «неотрадиционализм» и т.п. Поэтому обоснование понятия «этнокультурный неотрадиционализм» необходимо осуществлять в широком теоретико-методологическом контексте, учитывающем разнообразие исходных мировоззренческих позиций. Это позволит не только ввести парадигмально релевантное понятие, но обеспечить посредством данного понятия фиксацию тех аспектов феномена этнокультурного неотрадиционализма, которые могут остаться в тени с точки зрения других философских подходов.

В предлагаемом анализе мы опираемся на социокультурный подход, который определяем как методологему прикладной философии, предназначенную для познания и разработки регулятивов развития отдельных объектов на основе обеспечения единства общего и особенного [17, 23]. Данный подход применяется в рамках реализации метода восхождения от абстрактного к конкретному, когда познание нацелено на фиксацию не только общих характеристик социальных систем, но и особенностей проявления этих характеристик во всемирно-историческом процессе [20, 5].

С позиций данного подхода социокультурный неотрадиционализм интерпретируется не только как «определенное мировоззрение, концептуальное видение действительности, но и способ организации самой жизни, устройство мира локального сообщества» [10, 139]. В социокультурной интерпретации мы дистанцируемся от трактовки неотрадиционализма исключительно как духовного явления и настаиваем на его понимании как духовно-практического по своему содержанию явления.

Духовным содержанием ограничивает неотрадицонализм Л. Д. Гудков, по мнению которого русский неотрадиционализм включает ностальгию по недавнему прошлому, идею «возрождения» России, антизападничество, упрощение и консервацию сниженных представлений о человеке и социальной действительности» [4, 129]. Другие исследователи понимают неотрадиционализм не только как умонастроение, но и как опирающуюся на него практическую политику [14, 48]. На наш взгляд, неотрадиционализм имеет не только политическое измерение, но и проявляется во всех сферах общественной жизни, что позволяет его характеризовать как социо-культурный неотрадиционализм.

Трактовка неотрадиционализма как феномена, выделяемого исключительно в сфере духовной жизни общества, основывается на соответствующей онтологической интерпретации традиционализма, которая представлена, например, в «Новой философской энциклопедии», где И. И. Кравченко определяет традиционализм как ориентацию индивидуального, группового или общественного сознания в прошлое, а также как умонастроение и идеологию, приближающуюся к консерватизму [9, 86; см. также: 11, 1099]. Традиционализм здесь описывается как многоуровневое явление (от психологии до идеологии), представленное у различных социальных субъектов, но ограниченное рамками сознания.

На наш взгляд, данная трактовка является ограниченной, так как приверженность традициям заключается не только в определенном умонастроении, но и в практическом следовании традициям. Поясняя значение термина «традиционализм», авторы соответствующей статьи из толкового словаря «Политика» приводят такой пример: «Об англичанине, который живет на севере страны, содержит гончих собак и голубей, говорит на своеобразном диалекте, ест кровяную колбасу, пироги с картошкой и гороховую кашу, можно сказать: “Он большой приверженец традиций”» [см. прим. 3]. В данном описании традиционализм рассматривается как необходимо выражающийся в практической деятельности. Да и бессмысленно проповедовать традиционализм или неотрадиционализм, если эти ориентации не реализуются в общественной практике. Поэтому мы полагаем, что традиционализм (как и неотрадиционализм) есть широкое общественное движение, практически преобразующее историческую действительность на основе избранной ценностной ориентации на традицию.

Выявленная связь интерпретаций понятий «традиционализм» и «неотрадиционализм» показывает, что существует понятийный ряд с парадигмально релевантным содержанием. Очевидно, что этот ряд открывается понятием «традиция» и включает, по меньшей мере, еще два понятия. В настоящее время понятия рассматриваемого ряда соотносятся, как правило, непосредственно. Вместе с тем, неявным логическим основанием введения понятия «неотрадиционализм» является понятие «традиционализм». Это не всегда принимается во внимание исследователями. Приведем пример из искусствоведения, где данная тема представлена и является весьма показательной. Авторы статьи «Неотрадиционализм» из энциклопедического словаря «Изобразительное искусство и архитектура» определяют данное явление как возрождение того или иного исторического стиля [см. прим. 2]. Поскольку в искусствознании традиционализм как самостоятельный феномен не выделяется, то понятие неотрадиционализма вводится безотносительно к опосредствующему понятию «традиционализм».

Характеризуя неотрадиционализм, искусствоведы указывают на такие художественные стили как неоампир, неоклассицизм, неореализм и пр. Неотрадиционализм в искусствознании рассматривается как непосредственное обращение к традициям, господствовавшим в предшествующие исторические эпохи.

На наш взгляд, такое обращение не может быть непосредственным. Например, неоготика является возрождением не только средневековой готики, но и «ложной готики» XVIII-XIX вв. Если неоклассицизм обращается к традиции классицизма, то последний, в свою очередь, обращается к образам и формам античного искусства как идеальному эстетическому эталону. Следовательно, неоклассицизм опосредован классицизмом, который притязает на возрождение аутентичной, примордиальной традиции.

Итак, неотрадиционализм опосредован традиционализмом, который так же не является непосредственным, а соотносится с исторически предшествующей практикой следования традициям. Таким образом, приверженность традиции существует как в архаической, примордиальной форме, так и в возрожденной форме как результате реконструкции традиции.

Важно подчеркнуть, что традиционализм как актуальное общественное движение, оппонирующее процессам модернизации, возрождает и реконструирует традицию, которая уже не выступает в примордиальной форме. В связи с этим возникает вопрос: в чем состоит различие между традиционализмом и неотрадиционализмом, если эти общественные движения обращаются к традициям?

Данный вопрос ставится при определении понятий «традиционализм» и «неотрадиционализм». Одни исследователи определяют традиционализм как автоматическое, нерефлективное, подсознательное следование традиции [см., например: 3, 179]. В рамках этой позиции логично полагать, что неотрадиционализм отличается приоритетом рефлексирующего сознания. Другие исследователи считают, что традиционализм есть сознательное, преднамеренное утверждение традиционных норм [22, 160]. В связи с этим возникает вопрос о специфике неотрадиционализма: если его рефлексивность бесспорна, то чем она отличается от рефлексивности традиционализма?

Если при различении традиционализма и неотрадиционализма обращаться к критерию рефлексивности, то с теоретико-конструктивной точки зрения удобнее утверждать нерефлексивность традиционализма и рефлексивность неотрадиционализма. При утверждении рефлексивности традиционализма необходимо определить специфику неотрадиционалистской рефлексии на основе дифференцированной шкалы уровней рефлексивности. Кроме того, в этом случае возникает задача понятийной идентификации подсознательного следования традиции, отличного от рефлексивного традиционализма.

На наш взгляд, вопрос о различии между традиционализмом и неотрадиционализмом является не только теоретико-конструктивным, но и эмпирическим вопросом. По каким бы критериям мы не противопоставляли эти явления, теоретически фиксируемое их содержание должно соответствовать исторически фиксируемым фактам. А общепризнанным фактом является то, что традиционализм как направление общественного движения возник на закате традиционного общества как ответ на вызовы модернизации. Поэтому классический традиционализм в известной мере критичен и рефлексивен, что позволяет ему вырасти из умонастроения в философски фундированную идеологию.

Традиционалисты, будучи приверженцами традиций, усматривают такую же приверженность и в традиционном обществе. На основании этого заключается, что традиционализма господствует в обществах древности и средневековья [19]. Вместе с тем понятно, что следование традициям в традиционализме Нового времени по существу отличается от приверженности традициям в более ранние эпохи. Это отличие можно зафиксировать в количественном и качественном аспектах. Ранний традиционализм, очевидно, менее рефлексивен, чем поздний, «классический» традиционализм. Но важнее всего то, что апелляция к традиции «классического» традиционализма опосредована разрывом с традицией, происшедшим в новых исторических условиях. Традицию приходится не просто сохранять в настоящем, а ее приходиться возрождать, обращаясь к далекому прошлому, т.е.  возрождению подлежит уже прерванная, умершая традиция. Такой традиционализм безусловно отличен от приверженности традициям, существующей в рамках традиционного общества.

Представляет интерес предложение различать два значения термина «традиционализм». В первом значении традиционализм понимается как феномен дописьменных и традиционных обществ; во втором же значении – как комплекс идей, направленных на критику современного общества в связи с его отклонением от традиций. Традиционализм в первом значении предлагается характеризовать как «дорефлективный», «примитивный», «традиционализм без традиционалистов», а традиционализм во втором значении – как «рефлективный» или «идеологический».

На наш взгляд, дифференциация значений терминов требует дифференцированного терминологического закрепления. Различение ступеней развития традиционализма логически и терминологически допустимо, но с точки зрения выявления соотношения содержания понятий «традиционализм» и «неотрадиционализм» проведенное различение по критерию рефлексивности представляется не вполне убедительным. Вводя критерий рефлексивности, мы предполагаем, что общественное движение возникает стихийно и только затем приобретает сознательный характер. Такое движение характеризуется исторической непрерывностью и постепенным повышением уровня организованности и сознательности. При сопоставлении традиционализма и неотрадиционализма (или «традиционализмов» в разных смыслах) мы такой непрерывности не наблюдаем. Наоборот, эти явления возникают вследствие исторических разрывов, а следовательно не могут описываться по параметру неуклонного роста сознательности в следовании традиции.

В эмпирическом плане значимо и то обстоятельство, что следование традициям в традиционном обществе едва ли следует считать исключительно бессознательным, «примитивным» и «дорефлективным». На наш взгляд, это неточность, результат исторической аберрации. Инициация молодежи, тщательно контролируемая жрецами на предмет соответствия канону практика жертвоприношений наглядно свидетельствуют о том, что следование традициям является сознательной и организованной деятельностью. Поэтому утверждение об отсутствии рефлексии в «примитивном» традиционализме является определенным упрощением исторической действительности, хотя, конечно, здесь имеет место иной, чем в последующие исторические периоды, тип сознательности.

По степени рефлексии рассмотренные «традиционализмы» и неотрадиционализм являются структурно равномощными явлениями. Следовательно, бинарная шкала «нерефлексивный – рефлексивный» для фиксации качественного различия между ними недостаточна. Необходимо введение другой шкалы, обобщающей исследования исторически различных форм следования традициям.

Поскольку речь идет о шкале, то приверженность традиции в ее различных исторических формах в первом приближении можно дифференцировать по включенности в историческую последовательность «традиционализмов». Традиционализм традиционных обществ можно обозначить условным термином «первый» («первичный») традиционализм, традиционализм Нового времени – как «второй» (вторичный») традиционализм, а неотрадионализм как традиционализм современности – термином «третий» («третичный») традиционализм.

Предложенная терминология используется при описании философских традиций. Так, в истории философской традиции позитивизма принято выделять три исторических стадии: «первый» («классический») позитивизм, «второй» позитивизм (эмпириокритицизм) и «третьий» позитивизм (неопозитивизм) [8, 256].

Использование шкалы натурального ряда представляет неудобство в виду того, что этот ряд бесконечен. Между тем исследовательская практика не фиксирует бесконечное число «традиционализмов». Более того, оперирование понятием «неотрадиционализм» выражает неоднородность исторических типов традиционализма, их качественную специфику, не допускающую уход в дурную бесконечность «традиционализмов». Поэтому числовое обозначение «традионализмов» хотя и практикуется, по формальным соображениям должно быть оставлено и замещено более приемлемой терминологией.

В связи с поиском «нечисловых» терминов для обозначения различных «традиционализмов», привлекает внимание предложение С. Уилсона обозначить следование традиции в традиционном обществе термином «традиционизм» [цит. по: 11, 1100]. Принимая это предложение, мы избавляемся от двузначности термина «традиционализм» и конструируем терминологический ряд: традиционизм – традиционализм – неотрадиционализм.

Опыт описания философских традиций подсказывает, что данный ряд не завершен. Так, традицию позитивизма продолжает и завершает постпозитивизм. На смену неомарксизму пришел постмарксизм. Поэтому терминологический ряд «традиционализмов» может быть дополнен термином «посттрадиционализм»: традиционизм – традиционализм – неотрадиционализм – посттрадиционализм. Накопленный опыт исследования традиций позволяет полагать, что данный ряд является завершенным, так как выражает определенные фазисы развития приверженности традиции.

Построенный терминологический ряд обозначает абстрактные объекты, эмпирическая интерпретация которых не всегда непосредственно может быть дана. Это обусловлено и неочевидностью эмпирических референтов, и возможной их неактуализированностью в историческом процессе. Так, в категориальном ряду «... модернизм ... постмодернизм» пропущено два звена.

Выпадение из категориального ряда неомодернизма объясняется двояким пониманием модернизма: с одной стороны, его пониманием как процесса втягивания в Новое время [15, 599], а с другой стороны, его пониманием как совокупности ряда художественных практик конца XIX – начала XX веков [13, 599]. Не исключено, что последнюю историческую форму модернизма и следует переопределить как неомодернизм.

В отношении выделения гипотетического «модерницизма» следует допустить, что устремления к новому присутствовали и в более ранние эпохи. Известно, что в первобытном обществе практическое полное обновление словаря языка племени могло происходить за несколько десятков лет в силу действия табу на упоминание имен уничтоженных предметов. При этом этноязыковая общность не считала, что сменила язык [18, 168]. Как указывал С. А. Арутюнов, «для малых групп инновация становится традицией за один срок обновляемости группы — 5–10 лет, иногда — 2–3 года» [2, 163–164.]. Получается, что изменения могут идти слишком быстро и потому практически не фиксироваться самосознанием первобытного коллектива. На наш взгляд, данная историческая практика обновления социальной действительности нуждается в теоретическом осмыслении и адекватном терминологическом закреплении.

Построение терминологического ряда «традиционизм – традиционализм – неотрадиционализм – посттрадиционализм» позволяет более точно и дифференцированно охарактеризовать неотрадиционализм. Для первоначальной характеристики неотрадиционализма достаточно указать его абстрактно-общие признаки, выявляемые при анализе конкретного неотрадиционализма как объекта исследования. Важно отметить, что при данном подходе неотрадиционализм интерпретируется не столько как перспективная социальная ориентация, сколько как хорошо известное из истории общественное движение, завершившее свое развитие. С точки зрения теоретико-методологического анализа безразлично, какой экземпляр неотрадиционализм, выражающий приверженность к конкретной традиции, будет выбран для анализа.

Некоторые признаки неотрадиционализма мы выделим на примере неомарксизма, продолжающего и возрождающего духовную традицию марксизма. Как дрозофила для генетиков, так неомарксизм для философа является удобным примером для анализа феномена неотрадиционализма. Материалы обзорных статей о неомарксизме [5; 7] позволяют выделить ряд признаков, отличающих его от предшествующих ступеней духовной традиции марксизма. Эти признаки могут быть выделены как общие признаки неотрадиционализма. К ним относятся:

– возникновение неотрадиционализма в ситуации социально-практического кризиса традиционализма,

– оппозиция к традиционализму, ориентированному на канон, следование ортодоксальной традиции;

– ориентация на возрождение аутентичной традиции;

– интерес к возникновению традиции, дифференциация раннего и позднего традиционизма;

– стремление к обновлению традиции на основе ее дополнения соперничающими традициями и последующего синтеза с ними (например: аналитический марксизма, фрейдомарксизм и пр.);

– формирование на основе разнообразных синтезов спектра течений неотрадиционализма;

– установка на творческое развитие традиции, ее адаптацию к локальному социокультурному ландшафту;

– дифференциация положительных и отрицательных элементов традиции, избирательное отношение к ней.

Наиболее навязчивым устремлением неотрадиционализма считается деканонизация ортодоксальной традиции. Между тем формирование неотрадиции инициируется веером знаковых произведений, проблематизирующих ортодоксальную традицию и обозначающих варианты ее обновления. В данных произведениях не задается новый канон, который требуется воспроизвести; они представляют собой образцы пересмотра ортодоксальной традиции по тем или иным параметрам, что выступает вдохновляющим стимулом для выявления ее скрытых возможностей и дальнейшего их использования в освоении социокультурных ресурсов. В результате традиция не только обновляется, но и мультиплицируется и диверсифицируется, что позволяет ей расширить свой ареал.

С учетом уровня и характера развития конкретного типа неотрадиционализма, перечисленные признаки универсальны, инвариантны по отношению к любой традиции и могут рассматриваться как абстрактно-общие характеристики неотрадиционализма, необходимо ему присущие. Это действительно и по отношению к духовным традициям и по отношению к традициям социально-практической жизни.

Теперь конкретизируем понятие неотрадиционализма применительно к этнокультурным традициям.

Феномен неотрадиционализма может изучаться с разных точек зрения и под разными углами зрения, в различных горизонтах, аспектах и перспективах, с определенными акцентами и в определенном фокусе и т.п. Многопараметрическое описание феномена неотрадиционализма является результатом применения феноменологической техники, которая предназначена для эмпирико-философского исследования явлений. Говоря о неотрадиционализме вообще, мы фиксируем его как абстрактный теоретический объект, учитывающий в своей конструкции только преемственность с традиционализмом. Данная преемственность соответственно фиксируется и эмпирически. В конкретной эмпирической действительности явление имеет множество других значимых связей, для учета которых необходимо вводить более конкретное и сложное модельное представление о неотрадиционализме. Данное теоретически разработанное представление позволит и в эмпирическом анализе методично зафиксировать его конкретные признаки. Таким образом, эмпирически любой феномен дан лишь в силу имеющихся теоретико-методологических возможностей его репрезентации.

Феномен социокультурного неотрадиционализма в этом смысле как раз выступает феноменологически обусловленной репрезентацией явления сохранения и обновления традиции. Конструкция социокультурного неотрадиционализма как абстрактного объекта предполагает учет значимости соотнесения традиции с социумом и культурой. Эта значимость находит выражение как в социокультурной репрезентации неотрадиционализма, так и в социокультурной организации соответствующей практики развития традиции [10].

Феномен социокультурного неотрадиционализма конституируется под определенным достаточно широким углом зрения, по отношению к которому феномен этнокультурного неотрадиционализма выступает как конституируемый под более узким углом зрения. Сужение угла зрения обеспечивает более детальное и конкретное описание феномена, но опускает несущественные под данным углом зрения детали.

В конструкции феномена этнокультурного неотрадиционализма дополнительно выделяются два момента: во-первых, культура как среда существования традиции и неотрадиции, и, во-вторых, этнос как субъект-носитель культуры и традиции. В составе этнокультуры этнос занимает подчиненное место, поскольку культура – здесь мы следуем евразийской точке зрения – представляет собой месторазвитие, т.е. взаимообусловленное развитие этноса и ландшафта [16, 25]. Конкретный ландшафт своими особенными природно-климатическими условиями конституирует этническую общность, которая преобразует ландшафт, – и это устойчивое взаимодействие составляет культуру.

В системе культурного ландшафта сосуществуют различные по хозяйственно-культурному типу этнические общности. Устойчивые модели поведения по освоению и культивированию ландшафта составляют содержание этнокультурной традиции. Последняя этноспецифична и адаптирована к конкретному ландшафту. Поэтому сохранение и возобновление этнокультурной традиции привязано к месторождению (исторической родине и прародине) и последующему месторазвитию этноса.

Ситуация этнокультурного неотрадиционализма возникает вследствие кризиса практики жесткого следования этнокультурным традициям. Действующая традиция подвергается критике и рефлексии со стороны разных социальных субъектов, признается ее историческая ограниченность и утверждается необходимость обновления. Поскольку традиция имманентна этнокультуре, то реальная возможность иной модели поведения дана только в иной этнокультуре. Поэтому обновление традиции совершается не на внутренней, а внешней этнокультурной основе. Этнокультурный неотрадиционализм опосредствуется иноэтничной традицией и по существу есть интерэтнокультурный неотрадиционализм.

Так, инициаторами неоиндуизма стали индийские интеллигенты, включенные в англосаксонскую культуру и нацеленные на интеграцию христианских ценностей в индуизм. В возникновении феномена неоиндеанизма большую играла деятельность этнологов и других «белых друзей» индейцев, обучавших последних принятым в современном обществе моделям организации деятельности. Следовательно, обновление этнокультурной традиции совершается путем интеграции в нее иноэтичной культурной традиции. Это один из существенных моментов механизма развития этнокультурного неотрадиционализма.

Этнокультурная неотрадиция как результат синтеза автохтонной этнокультурной традиции и иноэтничной культурной традиции амбивалентна, вследствие чего представляет ценность не только для этнокультуры-реципиента, но и этнокультуры-донора. Поэтому еще одним существенным моментом механизма развития этнокультурного неотрадиционализма является распространение неотрадиции и ее развитие в этнокультуре донора.

Следовательно, рефлексия этнокультур является неотъемлемой составляющей, закономерностью формирования и этнокультурного неотрадиционализма. С учетом этого, этнокультурный неотрадиционализм можно определить как общественное движение, направленное на обновление этнокультурной традиции путем рефлексии внутренних и внешних условий ее развития.

Из этого следует, в частности, что данный феномен, рассматриваемый в его целостности, не ограничен рамками автохтонной этнокультуры. Он имеет не только международный, но и «транснациональный» характер, что следует учитывать при анализе его детерминации и оказываемого им влияния.

Рефлексия этнокультур с необходимостью ведет к рефлексии этнокультурного неотрадиционализма в себя, его поляризации и самоотрицанию. В его рамках возникает альтернативное неотрадиционалистское движение, утверждающее ортодоксальную этнокультурную традицию нетрадиционными средствами. Благодаря этому движению традиция может возвращаться к своей ортодоксальной форме, изменяя содержание. Так, в рамках неотрадиционализма возникают фундаменталистские движения (например, в христанстве: Реформация – Контрреформация).

Успехи этнокультурного неотрадиционализма определяются, с одной стороны, масштабом интегрируемых ресурсов, а с другой стороны – адаптивностью неотрадиции. Инициируется неотрадиционализм, как правило, маргинальными, т.е. метисными и краевыми группами этнической общности. Субъектность неотрадиционализма определяет конкретное содержание этнокультурной неотрадиции, которое может оказаться нерелевантным для основного этнического массива.

Примером подобной нерелевантности этнокультурного неотрадиционализма является эффект «языкового разрыва» [6, 225-233]. Известно, что многие литературные языки коренных народов Сибири и Дальнего Востока, разработанные в ходе языкового строительства на базе диалектов наиболее ассимилированных групп, постепенно утрачивали своих носителей, оставаясь непонятными для носителей других диалектов. В результате возникал разрыв между родным языком и литературным языком. Представителям коренных народов приходилось изучать литературный язык как иностранный язык. Поэтому успешность распространения популяризуемой этнокультурной неотрадиции определяется ее доступностью и эффективностью для «материковой» части этноса, определяющей в исторической перспективе его численность.

В целом достигаемое неотрадицией расширение ресурсного поля укрепляет этничность, чувства достоинства и самоуважения этнической общности. Как следствие, могут возникать этнокультурный мессианизм и прозелитизм, универсализирующие ценность конкретной этнокультурной традиции для других этнокультур.

Так, индейский опыт бытия стал в последние десятилетия объектом особого интереса в США [21]. Множество людей, потерявших веру в европейскую культурную традицию, стремятся быть посвященными в духовный мир индейцев, включаются в индеанистское движение евро-американских «ваннаби» (дословно: «хочу быть индейцем»). Для удовлетворения потребностей приверженцев индейских традиций в американских вузах предлагаются курсы по изучению «хорошего красного пути жизни».

Движение «ваннаби» является наглядным примером того, как в условиях глобализации локальный этнокультурный неотрадиционализм приобретает глобальную перспективу, так как ориентирует мировое сообщество на актуализацию и освоение архаичной, примордиальной традиции как наиболее глубокой основы единства человечества и взаимопонимания его народов.

В целом можно заключить, что этнокультурный неотрадиционализм – и в этом одна из особенностей, отличающих его от этнокультурного традиционализма – ориентирован на будущее. Для этнокультурного неотрадиционализма характерны отсутствие апологии прошлого, наличие критичности и открытости в отношении других этнокультур, восприимчивости к традициям других народов и готовности к межкультурной коммуникации.

 

ЛИТЕРАТУРА

1. IX Конгресс этнографов и антропологов России. Петрозаводск: Карельский научный центр РАН. 2011. 565 с.
2. Арутюнов, С. А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М.: Наука, 1989. 247 с.
3. Ачкасов, В. А. Трансформация традиций и политическая модернизация: феномен российского традиционализма // Философия и социально-политические ценности консерватизма в общественном сознании России (от истоков до современности). СПб.: Издательство Санкт-Петербургского государственного университета, 2004. С.173-191
4. Гудков, Л. Д. Русский неотрадиционализм и сопротивление переменам // Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ. М.:  Институт этнологии и антропологии РАН, 2002. С. 124−147.
5. Грецкий, М.  Н. Неомарксизм // Современная западная философия: Словарь. М.: ТОН — Остожье, 1998. С. 281-283.
6. Диканский, Н. С. Образование для коренных народов Сибири: социокультурная роль Новосибирского государственного университета / Н.С. Диканский, Ю.В. Попков, В.В. Радченко, И.В. Свиридов, Е.А. Тюгашев, В.Я. Шатрова. Новосибирск: Нонпарель, 2005. 360 c.
7. Земляной, С. Н. Неомарксизм // Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль, 2010. Т. 3. С. 60-64.
8. Зотов, А. Ф. Позитивизм // Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль, 2010. Т. 3. С. 256-257.
9. Кравченко, И. И. Традиционализм // Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль, 2010. Т. 4. С. 86-87.
10. Мадюкова, С. А., Попков Ю. В. Феномен социокультурного неотрадиционализма / под ред. Е. А. Тюгашева. СПб.: Алетейя, 2011. 132 с.
11. Макаров, А. И., Пигалев, А. И. Традиционализм // История философии. Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом, 2008. С. 1099-1102.
12. Николаева, Е. Н. Неотрадиционализм в российской культуре рубежа XX — XXI веков // Медиакультура новой России: методология, технологии, практики М.; Екатеринбург: Академ. проект, 2007. С .230-238.
13. Петровская, Е. В. Модернизм // Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль, 2010. Т. 2. С. 599.
14. Пика А. И. Неотрадиционализм на российском Севере: идти в будущее, не забывая прошлого // Социологические исследования. 1996. № 11. С. 47-53.
15. Померанц, Г. С. Понятие модернизма // Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль, 2010. Т. 2. С. 599-600.
16. Попков, Ю. В, Тюгашев, Е. А. Современное состояние традиционной культуры самодийского и финно-угорского населения Ямало-Ненецкого автономного округа (этносоциальный аспект). Новосибирск – Салехард: Банк культурной информации, 2007. 184 с.
17. Тюгашев, Е. А. Социокультурный подход: эпистемологический статус и содержание // Социальные взаимодействия в транзитивном обществе. Вып. XIII. Новосибирск: НГУЭУ, 2011. С. 8-25.
18. Степанов, Ю. С. Основы общего языкознания. М.: Просвещение, 1975. 271 с.
19. Традиционализм и антитрадиционализм // Философия: Энциклопедический словарь / Под ред. А.А. Ивина. М.: Гардарики, 2004. 1072 с.
20. Фофанов, В. П. Методологическое значение социокультурного подхода в разработке новой концепции советского общества // Современные интерпретации социокультурных процессов. Кемерово: КГИИК, 1994. С. 3-25.
21. Хокси, Фр. Э. Индейский опыт бытия, открываемый в современной Америке // Американские индейцы: новые факты и интерпретации. Проблемы индеанистики. М.: Наука, 1996. С. 48-68.
22. Shils, E. Tradition and Liberty. Antinomy and Interdependence // Ethics. Vol. XLVIII. 1958. № 3. S. 153-65.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Абдуллах Хамид Али. Неотрадиционализм vs. «традиционализм» [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://sunnizm.ru/methodology/8-methodology/254-neo-tradiczionalizm-vs-qtradiczionalizmq.html. (Дата обращения к ресурсу: 14.05.2012.)
2. Неотрадиционализм // Изобразительное искусство и архитектура: Энциклопедический словарь. М.: НИИ теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.rah.ru. (Дата обращения к ресурсу: 14.05.2012.)
3. Традиционализм // Политика. Толковый словарь. М.: «ИНФРА-М», Издательство «Весь Мир». [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://dic.academic.ru. (Дата обращения к ресурсу: 14.05.2012.)